Прекрасным и счастливым приобретением являются
победы и трофеи в войнах, основание и восстановление городов и всякие тому
подобные великие и достойные памяти дела. Эти деяния доставляют известность,
славу и наслаждение творцам их и, когда они [творцы] умирают и уходят отсюда,
совершенно не желают за ними следовать. Наступающее потом забвение скрывает и
извращает истинный ход дел. Когда знающие о них [этих делах] умирают, с ними
уходит, исчезает и знание их. Поэтому одна память представляет нечто текучее и
непрочное и не может сохраняться долго. И я полагаю, что иные не решились бы
подвергаться опасности ради отечества и переносить другие труды, если бы хорошо
знали, что вместе с ними погибнет и умрет вся их слава, рассчитанная только на
одну их жизнь, какие бы славные дела они ни совершили. Однако некий
божественный промысел, укрепляя слабость нашей природы, даровал блага истории и
вытекающие из нее надежды. Я думаю, что победители на Олимпийских играх
обнажаются на арене не ради масличного венка или венка из селлерея, что храбрые
воины в сражениях подвергаются открытым и очевидным опасностям не только ради
добычи и наживы. Те и другие добиваются прочной и бессмертной славы, которой
они не могут насладиться, если их не обессмертит история, не такой [славы], как
установления Замолксиса[1]или готическое безумие, но божественной и
бессмертной, единственной какая смертные дела превращает в бессмертие.